Я вижу насквозь класс рабочих и крестьян,
Бездушную их огрубелость тела.
Вы думаете, глупость – их изъян?
Нет, в этом их неподражаемая смелость.

Их жалко. Вот уж истинный изъян,
Ошибка родовых аристократов.
По этой лестнице из грязи да в князья
Взлетает их, увы, немаловато.

Нас восхищает их готовность услужить,
Вину испытываем, если раздраженье
В нас вызывает их лихая прыть,
И лёгкость в изменении суждений.

У них слова всегда в разрез делам,
Да только их не стерегут в психушках.
Больница – это, видимо, тюрьма,
Для тех, кто всё-таки имеет душу.

Больной душевно – это не ново
Для слоя родовых аристократов.
Но психика больная у того,
Кто лечит Душу, привязав к кровати.

Конечно же, особенно в совке,
Они являли скрытую опасность:
Когда страна готовилась к войне,
Они во всё всегда вносили ясность.

Забвенью предавать позор страны,
Когда не сотни звезд, а серп и молот,
Да красный свет всего одной звезды
В нас вызывал благоговейный холод!

«Мы в этот год собрали тракторов
В два раза больше, чем успели в прошлом!».
И как же трактористам повезло –
На каждого три трактора и больше!

Гектары плодороднейших земель
Покоятся на дне водохранилищ.
Мы научились не считать потерь.
Мы всей страною этому учились.

Причем, что тоже правильно вполне,
Кавказ и Азия, не то, что Украина,
Все говорят на русском языке,
Начавши с фразы: «Мы непобедимы».

Конечно, победить такой маразм
Рассудку здравому – задача не из лёгких.
Империя великая у нас,
И все колонии молились ей как Богу.

Интеллигенты слушали крестьян,
Не прерывая. Глупость было жаль им?
А то ли, что потомкам обезьян
(Они себя так сами называли)

Неровен час, взбредёт ещё чего.
Их логика разумным непонятна.
А в бешенстве животное страшно.
Их в зоопарк вернуть бы как-то надо.

Учебники отнюдь не прячут факт,
Что ядерных в Земле боеприпасов
Взорвать планету хватит на ура,
Но пролетарии ходили в школу разве?

Их сон-реприза – это вся страна,
Упавшая пред ними на колени.
Это – дворянин ночью у станка,
Это – крестьянин в властном исступленьи

Правителя, хозяина страны,
Решает, например, бороться с ленью.
Нет, не своей, конечно, есть рабы –
Интеллигенты в третьем поколеньи.

Всего вчера оставивши соху,
Переписать надумал он законы.
Ошибки правит кандидат наук:
Крестьяне с грамотою не знакомы.

Зачем нам Бог? Стереть с лица Земли
Все церкви, расстрелять богоугодных.
Святыни ещё Киевской Руси,
Священников, и в смерти благородных,

Тихонько воспевали у костра,
Чтоб, не дай Бог, партийный не услышал,
Те, кого скрытая туманами гора
Манила к восхождению и выше.

Те, кто в студенческих общагах «Котлован»
Взахлёб читали, пряча под подушки,
«Научный коммунизм» - в зачетке два:
Наука жить коммуной  ранит душу.

Сознание, что выдадут диплом
Тем, кто сумеет рассказать красивой,
Как первобытным людям повезло:
Все общее – пещера неделима.

Тархун из общего стакана – благодать.
Ещё чуть-чуть, совсем не будет денег!
Конечно, их не будет никогда,
Если решить, к примеру, в понедельник

Переместить какой-нибудь завод
В недельный срок из Харькова в Хабаровск.
Там населенье чахнет без работ,
А безработица законом запрещалась.

Представьте! Конституция страны
Всем гарантировала даже счастье.
И не в Париж бежать бы, а в суды,
Поэту, с заявлением: «несчастлив».

Мне больно видеть нищих стариков.
У молодости есть ещё надежда.
А что осталось жертвам тех эпох?
Да Бог с ней, с пенсией, лекарствами, одеждой:

Из ВЕРА предана, их души сожжены,
Таких с рукой по площадям не встретишь.
Там милостыню просят их сыны,
В традициях воспитаны советских.

Страна, моя безликая страна.
Базар-вокзал. Мы все бежим на рынок.
Труд, капитал, земля – им грош цена
В руках самоуверенных кретинов.

В театры снова не купить билет:
Реинкарнация культуры сельсовета.
Искусством окрестить убогий бред
Массовки, что с эстрадой близко где-то?

Вот пианист, такт держит, что часы.
Да только Бах преобразился в корне.
Его прелюдия напомнила весы:
Три состояния – тихонько, громко, норма.

Что тут смешного?  
                              Честно?

                                         Ничего.

Убогость масс – это скорее страшно.
Нам просто, как всегда, неповезло -
В потоке быть корабликом бумажным.

Мы – дети. Слишком рано повзрослев,
Рубцы души счета ведут потерям.
В неравной и бессмысленной борьбе,
С умением исконно русским – верить.

Конечно же, мы истинно горды
Своим национальным колоритом.
Мы при царе писали про балы.
О равенстве – плебейские пииты…

Что принесет нам двадцать первый  век?
Родной страны язык – мне иностранный.
И жалкий образ нравственных калек,
Донцовой увлеченных – мне печален.

Да, я несчастлива: мне опротивел труд.
Я из рядов тех самых тунеядцев,
Которым в души граждане плюют,
А нам в ответ лишь хочется смеяться.

Да, ВЕРЮ: непременно доживу,
Когда в дворце готического стиля
Я беззаботно преклоню главу
На бархат, растворившись в этом мире.

Я ВЕРЮ, что с покорностью слуги,
Ко мне во сне явится провиденье.
Оно избавит душу от тоски,
Сорвав налет общественного мненья.

Я ВЕРУЮ, что недалёк тот час,
Когда заблещет свет в конце туннеля,
Когда я встречу среди серых масс
Родных мне душ.
                            Их будет много.
                                                       ВЕРЮ.